|
Печатные СМИ
|
 |
|
20 июня 2014 года"КУЛЬТУРА": Митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий: "Эстонцы, которые ищут духовности, находят ее в нашей Церкви"
18 июня в Центре русской культуры в Таллине состоялась презентация книги митрополита Корнилия "Проповеди" и премьера фильма "Дорога к Богу". Вечером того же дня в кафедральном соборе Св. князя Александра Невского прошло богослужение, утром 19 июня - Божественная литургия. Так православные Эстонии чествовали своего Предстоятеля, которому исполнилось 90 лет. Владыка Корнилий - единственный действующий иерарх РПЦ, продолжающий служить в столь солидном возрасте. За несколько дней до юбилея митрополит дал эксклюзивное интервью "Культуре".
- Как Вы себя чувствуете в преддверии юбилея, что сегодня Вас больше всего волнует?
- Само 90-летие меня не беспокоит. По Уставу я нахожусь во главе нашей Церкви до конца жизни. Бессменно. Значит, пожизненно должен что-то делать. Сколько будет сил, возможностей... А вот некоторое неустройство нашей Церкви волнует. И серьезно. Претензии Вселенского патриарха, споры, переписка между патриархатами (в стране действуют Эстонская православная церковь Московского патриархата и ЭАПЦ Константинопольского патриархата. - "Культура") продолжались почти 11 лет. Митрополит Стефан (управляющий ЭАПЦ. - "Культура") - первый и единственный грек в истории православия в Эстонии. И что дал нам Константинопольский патриархат? Ни одного храма. Ни одного православного проповедника. Ничего!
- При этом на Вас по-прежнему нападают в прессе?
- Сейчас уже не знаю, что пишут. А раньше все газеты собирал. Меня даже вором называли. Хотя у кого я что украл?.. В конце концов, в 2002 году нас (ЭПЦ Московского патриархата. - "Культура") зарегистрировали. На очень плохих условиях. И все-таки... Даже те 11 лет, что мы были без регистрации... Мы были. Церковь делала свое дело. И никто не посмел повесить замки на наши храмы. Мы жили полной жизнью. Духовной - я имею в виду. Восстанавливали церкви, начали строить новые: величественный двухэтажный храм в Маарду, замечательный - в Нарве. В Тюри - просто как игрушечка!
- Год назад наша газета писала и об освящении нового таллинского храма в районе Ласнамяэ, где большинство жителей - русскоязычные. Главная святыня собора - икона Пресвятой Богородицы "Скоропослушница", которую Вы спасли и полвека хранили дома...
- Да, в начале 1960-х в Таллине разрушили храм подворья Пюхтицкого монастыря, где находилась эта икона. Я уже вернулся из тюрьмы и случайно узнал, куда увезли церковное имущество. "Скоропослушница" хранилась у какого-то человека, и он по дешевке продал мне святыню... Сейчас в новом храме почти каждый день идут службы.
- Священников хватает? Если не ошибаюсь, была ситуация, когда один батюшка служил в двух храмах, иногда - даже в разных городах?
- С православными священнослужителями в Эстонии сложно. По местному закону они должны обязательно знать государственный язык. Причем на первую категорию. Став архиереем, я сразу же устроил курсы - священники не пошли! Сейчас вот есть капелланы - в тюрьме, в полиции, в армии. А нам и послать некого. И если помочь в строительстве храмов желающие находятся, то эту проблему, кроме нас, решить некому... К слову, именно в тот период, когда мы жили незарегистрированными, у нас появились доброжелатели. Русские люди поняли, что такое Церковь. Даже те, кто далек от нее. Как-то ко мне пришел один человек, имеющий большое дело. Сказал, что некрещеный, но хочет помочь. И много сделал. В том числе для устройства нашего детского лагеря в поселке Нина на берегу Чудского озера - там было все сильно запущено. Пока лагерь действует в основном от нашего Александро-Невского собора, но в будущем хотелось бы, чтобы одну группу сменяла другая. Есть организационные трудности, надо найти хорошего директора. Но воспитатели, которые любят детей, уже работают, и это важно - ребята не хотят уезжать. В церковном доме на высоком чердаке устроили помещение, поставили двухъярусные кровати для девочек. Мальчишки ночуют в палатках. Порядок такой: подъем, зарядка, молитва в храме, завтрак. Потом помогают убираться в церкви, благоустраивают территорию. И только после обеда - развлечения: то канат тянут, то в волейбол играют... Если вода теплая, купаются. А вечером на берегу озера - костер. Питание хорошее - рядом деревня, там и молочко, и яйца. Все натуральное.
- Благодать! Но как же далеко Вы увели разговор от своего юбилея. Современные дети с нетерпением ждут дня рождения. А как было у Вас? Что дарили родители? Собирали ли за столом Ваших друзей?
- Ну, как же?! Все было. Ночью мама подкладывала рядом с моей кроватью сверточек, чтобы, проснувшись утром, я мог его сразу обнаружить... Вообще-то она любила подарить что-нибудь практическое. Например, одежду. Сама много работала, шила, переделывала. Жили-то небогато. В то время такого не было: немножко поносят вещь - и выбрасывают. Теперь нужно все время покупать модное, чтобы магазины работали еще лучше. А отец однажды подарил... разные гвозди и инструменты. Чтобы я мог что-нибудь смастерить. Я был очень доволен. Отец вообще много занимался со мной. Рассказывал, читал. Сам-то я в детстве ничего не читал. Просто ничего! И вдруг наступил момент - увидеть меня без книги было уже невозможно. Но это уже в школе, конечно. Я тогда перечитал всю нашу классику, немного эстонской - в переводе, правда. Читать по-эстонски трудновато. Но разговариваю без проблем.
- И даже служите на эстонском.
- И с представителями власти общаюсь по-эстонски. Если буду говорить на русском, эффект будет не тот. Я же здесь родился. В пятом поколении таллинец. Прапрадед, его сын, внук (мой дед) - все похоронены на Невском кладбище. Наш участок сохранился лучше других. У многих здесь не осталось родственников. А я все привел в порядок.
- Вы же с отцом не жили вместе - родители были разведены. Переживали?
- Конечно. Очень... Это была проблема с детства.
- Поэтому подсознательно стремились к крепкой семье, надежному тылу? Очень рано ведь женились - в 21 год.
- Ну и что? В 22 я уже дьяконом стал. А с женитьбой получилось так: пришел сюда, в Епархиальное управление, а тут машинистка сидит... Ну и все! Матушка Татьяна была немного старше меня и захватила еще Русское христианское движение, которое было распространено и в Эстонии тоже. Так что и я в какой-то мере к нему приобщился. Вот посмотрите снимок - мы здесь с супругой Татьяной и старшей дочерью Еленой... К сожалению, матушка рано умерла. Мой арест, тюрьма. А на руках - две дочки... Конечно, это подорвало ее и без того слабое здоровье.
- Если рано женились, стало быть, не думали о монашестве?
- Никогда не думал. Монахом я стал по положению. Как сказала мама: "Ну, стал монахом - пошел по ресторанам". Приемы, встречи... Мама застала этот момент. До самой своей смерти - в 92 года - она жила у меня.
- А отец, его ведь расстреляли?
- Он был военный - полковник царской армии. Служил в полку... "Бессмертные гусары", что ли, назывался... В последние годы пришел к выводу, что советская власть не такая уж страшная. И не уехал в Германию. Хотя с фамилией Якобс мог бы легко это сделать. И наверняка выжил бы... По отцовской линии у меня в роду немцы. Дед, генерал-майор инженерной службы, работал в Нарве, там же родился мой отец. Я уже имел паспорт Эстонской республики. Так что родина моя здесь. Но по образованию, по культуре я русский.
- Вы учились в Ленинградской духовной академии, служили в вологодском храме...
- В Ленинграде учился недолго. А вот Вологда стала очень важной основой для моего дальнейшего служения... Когда-то эта область имела 800 церквей, при мне, в 50-е годы, - только 18... Однажды приезжаю в отдаленную деревню, а там все население младше 18 лет - некрещеные. Так я всю деревню окрестил. Хрущевское время. С религией боролись. Но сердце подсказывало русскому народу, что делать. А что получилось в Эстонии? Когда стала советской республикой, началось безбожие. Теперь оно идет с Запада. Посмотрите, что происходит в Германии! Храмы закрывают, продают, переделывают в гостиницы, рестораны...
- Сейчас в Эстонии ситуация как будто не так плоха. По статистике, православных здесь больше, чем представителей других религий.
- Да, но это если считать всех православных, Константинопольского патриархата в том числе. Если только Московского - мы на втором месте после лютеран.
- В смешанных семьях здесь уже нередки случаи, когда папы-эстонцы приходят крестить детей и сами принимают православие.
- Есть такое. Однажды в старинный деревянный Казанский храм пришла семья с ребенком. Отец пытался говорить по-русски, плохо получалось. Наконец спросил: "Это церковь Московского патриархата или Константинопольского?" Ему говорят: "Московского". - "А, ну тогда я свечки поставлю"... Полагаю, эстонцы, которые ищут духовности, находят ее в нашей Церкви. Лютеранство не дает этого в полной мере.
- В 50-е годы было сложно, и теперь не проще. Новое время породило новые проблемы.
- Да, сейчас эстонский парламент собирается принять закон об однополых браках. А в школах преподают "Человековедение", где рассказывают все, по существу - развращают. От Совета церквей подаем протест, чтобы программа была пересмотрена.
- Рассказывая в своей книге о моменте ареста, Вы признаетесь, что были наивным, доверяли людям - давали читать Бердяева... После лагеря изменились?
- Нет. Каким ты был, таким ты и остался. У меня в радиоточке был установлен подслушивающий аппарат, но с его помощью собрать информацию не удалось. А вот книга Бердяева, которую я дал студенту, а он показал еще кому-то, сыграла свою роль...
- Вы попали в Дубравлаг в Мордовии. По долгу службы мне довелось однажды быть в Явасе. До сих пор помню - даже воздух там тревожный... А Вы провели в заключении три с половиной года. И говорите, что не унывали, не отчаивались. Молитва спасала?
- Конечно. Но молиться-то надо было тайно. Хотя иногда мы собирались группой. И Пасху отмечали в столовой. Правда, на нас донесли. Я раздал просфоры, прочел молитвы. И вдруг явились начальники. Взяли для экспертизы компот, который мы пили - нет ли спиртного.
Среди нас были иеговисты, немного католиков, униаты. При мне привезли униатского митрополита Иосифа Слипого. Делить было нечего - все в одном положении. И отношения были хорошие.
У меня вообще не осталось в памяти какого-то ужаса и кошмара того времени. Все-таки это были уже не сталинские лагеря. Бараки на ночь не закрывались. Следователь, который вел мое дело, был совершенно спокоен. Собирал и записывал сведения, чтобы меня осудить, вот и все. Не кричал, не издевался. Потом уже, в тюрьме, мне именно через него передавали письма, если их было больше нормы. Первое время разрешалось даже неограниченное количество посылок, и - представляете - чужие люди, узнав, что в лагере содержится несколько священников, присылали передачи. В иной день мне до десяти коробок приходило. Не говоря уже про посылки близких. Мне этого и не надо было - все раздавал. Работал, зарабатывал зачетные дни - благодаря этому и вышел раньше. Еще матушка моя помогла - нашла хорошего адвоката. Да студент Степа написал толковую жалобу на приговор... Одна печаль была в лагере: приехали на свидание мама с моей старшей дочерью Еленой и жена - с младшей Марией. Я взял малышку на руки - она отворачивается. Отвыкла. Когда меня арестовали, Маше было всего два года...
- Вы как-то сказали: надо обучаться православию. Вашим детям и внукам такая проблема незнакома. А как быть тем, кто родился в советское время в семьях, не знавших дорогу к храму?
- У меня две дочери, восемь внуков, семь правнуков. Конечно, они все православные, потому что воспитывались в верующей семье. Но сегодня можно черпать информацию откуда угодно. Вот про телевизор говорят: его надо уничтожить, это враг человечества. Неправда! Не смотрите плохое, ищите хорошее. Есть, например, круглосуточный канал "Союз". То же самое - с интернетом. Все зависит от того, что смотреть.
Татьяна УЛАНОВА
20 июня 2014 г. |
